Голубая кровь

Именно так называли разработанный в Советском Союзе заменитель крови небесно-голубого цвета. История его создания и внедрения в клиническую практику удивительна и трагична. И она еще не закончена.

В 1966 году в журнале Science вышла статья, описывающая опыты по применению перфторуглеродной эмульсии в качестве средства для поддержки дыхания млекопитающих. Публикация была впечатляюще проиллюстрирована: мышь в банке, погруженная в жидкость и тем не менее вполне себе дышащая. Все дело в том, что фторуглеродная эмульсия обладает свойством растворять в себе кислород и доставлять его куда нужно. Такой вот аналог эритроцитов — по функционалу. Правда мышь впоследствии все равно погибала, но не от недостатка кислорода, а больше от перенапряжения дыхательной мускулатуры.

Кровезамещающие препараты на основе перфторуглеродов стали разрабатывать в Японии и США, а в 70-х годах в эту гонку включился и Советский Союз. Наша страна вступила в Афганскую войну, и нехватка донорской крови и ее препаратов для советских бойцов стала одной из актуальных медицинских проблем. Хранение и доставку осложняли сложная логистика и недружелюбный климат, а в боевых условиях раненому солдату восполнить кровопотерю нужно было в режиме «здесь и сейчас».

Такую задачу поставили перед учеными Ленинградского и Московского институтов гематологии и переливания крови, а впоследствии этой темой занялся Институт биофизики Академии наук СССР в Пущино. Именно эта организация под руководством Генриха Иваницкого и добилась наиболее впечатляющих результатов. При этом непосредственно научной работой и как еще сейчас бы сказали «эффективным менеджментом» занялся доктор медицинских наук Феликс Белоярцев. По воспоминаниям коллег, у него был сложный характер, но при этом он был настоящим «двигателем» проекта, умел, помимо всего прочего, доставать необходимое оборудование и реактивы, в обход всевозможных бюрократических процедур. Коллективу выписывали премии, чтобы потом в складчину приобрести необходимую для опытов технику.

В итоге, изучив опыт зарубежных коллег, советские ученые разработали свой препарат на основе перфторановой эмульсии. Причем зарубежные аналоги имели существенные ограничения из-за риска развития осложнений — частицы были слишком велики и приводили к закупорке сосудов. Наши же ученые смогли добиться такой «разбивки» эмульсии, которая позволяла доставить кислород в ткани даже через самые узкие кровеносные капилляры. Многочисленные опыты на животных показали отличные результаты. Во дворе института гуляла собака, чью кровь на 70% заменили на перфторан, она прекрасно себя чувствовала и впоследствии дала потомство.

8 марта 1982 года в Москве произошло ДТП. Пятилетняя Аня Гришина попала под троллейбус и с многочисленными переломами и массивной кровопотерей была доставлена в больницу. К сожалению, с донорской кровью возникли проблемы (возможно, имела место врачебная ошибка), и состояние ребенка было критическим. На консилиуме врачей главный анестезиолог-реаниматолог Виктор Михельсон  вспомнил об экспериментальном препарате своего коллеги Белоярцева. И в больницу в экстренном порядке был доставлен перфторан. Врачи рискнули — и спасли девочке жизнь. После этого разработку пущинских ученых стали поставлять в Афганистан. Здесь она также показала себя с лучшей стороны, позволив спасти не одну солдатскую жизнь. В 1984 году в Советском Союзе начались официальные клинические испытания препарата, спустя еще год стартовала вторая их фаза. Дело шло к получению Государственной премии…

Теперь трудно сказать, кто написал первый донос на Феликса Белоярцева. Но факт остается фактом, на пике успеха к перспективном ученому пришли люди в погонах, начались допросы, выемки документации. И, конечно, нашлись нарушения. В частности, нецелевое расходование средств, премий — а то, что лаборатория оснащалась во многом именно на эти деньги, никого не впечатлило. Одновременно с этим стали муссироваться слухи об экспериментах на сиротах (судя по всему, так была искажена история со спасением Ани Гришиной), многочисленных погибших от перфторана солдатах-афганцах.

В конце 1985 года Белоярцеву вменили продажу медицинского спирта «на сторону» с целью личного обогащения. 17 декабря прошел обыск на его даче, оперативники уехали, а ученый остался переночевать. На утро его нашли в петле, а рядом осталась предсмертная записка, в которой он написал, что больше не может жить в атмосфере клеветы и предательства.

Руководитель пущинского института Генрих Иваницкий пытался заступиться за своего коллегу и впоследствии потерял свой пост. Так он описывал обстоятельства, которые привели к трагедии: «На высоком уровне шла борьба за власть: делились посты, должности… Перфторан оказался поводом, чтобы поставить нас на место и продемонстрировать кто здесь хозяин… Белоярцев был готов к Государственной премии, а получил статус потенциального уголовника… Это был невероятный стресс, и он сломался…».

В 90-х годах прошлого века Генрих Иваницкой с коллективом ученых создали одноименную научно-производственную фирму. Спустя шесть лет препарат был зарегистрирован в России как средство для лечения нарушений кровообращения, при гнойных сепсисах, эмболии и др. В 1999 году разработчики перфторана получили Государственную премию Российской Федерации, в 2002-м — премию «Призвание», в том числе Феликс Белоярцев — посмертно.

К 2007 году ежегодная выручка от продажи препарата в России достигала 34,5 млн рублей. А дальше начинается уже совсем другая бизнес-история с приобретением лицензий фармацевтическими компаниями, попыток выстроить процессы по современному стандарту GMP (надлежащая производственная практика), экспорт в Мексику, планы по продажам в США.

На сегодня перфторан применяется в основном по экстренным показаниям, при лечении ожогов, гнойных процессов, при травмах, кровопотерях и пр. В коронавирусную пандемию этот препарат пригодился врачам для терапии по поводу поражений легких. А значит, клинический потенциал уникальной разработки советских ученых еще не исчерпан, и мы, возможно, еще не раз услышим о «голубой крови».

Азат Яхъяев