Руслан Шекуров и проект DonorSearch: как создавалось крупнейшее интернет-сообщество доноров России
За девять лет DonorSearch из небольшой электронной базы превратился в платформу, которая каждый день помогает людям находить доноров. Руслан создал крупнейшее сообщество доноров крови в России, хотя ему самому сдавать кровь нельзя. Для него этот проект — способ сделать этот мир лучше.
Руслан рассказал о своем детстве, семье, трудностях в управлении НКО и том опыте, который он приобрел за девять лет развития IT-проекта.
Детство, юность, химия
Меня зовут Руслан Шекуров, мне 32 года. Я родился в уже несуществующем городе Брежневе — теперь его называют Набережные Челны.
Я был младшим из пятерых детей в простой рабочей семье. Родители много работали, чтобы прокормить нас, и мало уделяли времени нашему воспитанию, поэтому моей поддержкой были старшие братья.
В юности я занимался спортом, участвовал в олимпиадах, разводил аквариумных рыбок.
Я был любопытным, верил в добро, хотел стать героем и спасти мир
В 2001 году четверо из пяти детей уже поступили в вузы в Казани, мы тоже решили переехать туда. Я пришел в новый девятый класс в казанской школе и понял, что в восьмом — в Челнах — у меня почти не было химии. Чтобы не отставать, я изучал книги своей сестры для абитуриентов медицинского вуза. Химия давалась лучше всего, поэтому после школы я без особых раздумий поступил на химфак Казанского государственного университета (сейчас — Казанский Федеральный Университет. — Прим. ред.).
В период учебы участвовал в творческих фестивалях, писал юмористические и философские СТЭМы. В 2008 году Химфак занял Гран-при КГУ. Тогда же я сорвал голос — мне провели три операции на голосовых связках. С тех пор у меня хриплый голос, который быстро устает при эмоциональном общении.
В 2009 году я закончил университет с красным дипломом и поступил в аспирантуру в Институт органической химии и физики им. А. Е. Арбузова. Я до сих пор работаю в этом НИИ младшим научным сотрудником — химия стала угасающим занятием в моей жизни. Она занимает мало времени, стала просто хобби.
Личный опыт донорства и спам в ВК
Впервые я стал донором в 18 лет. Я увидел рекламу, что к нам в университет приедет выездная бригада переливания крови. Мне показалось это крутым. Мне всего 18, я еще ничего не могу, а донорство — простой способ сделать взрослый осознанный поступок, принести какую-то пользу обществу. Тогда у меня не было понимания, насколько важно быть донором, поэтому на повторную донацию я пришел только через три года, когда проводил городские донорские мероприятия.
Я не проходил типирование, а сейчас вовсе забанен в донорстве — несколько лет назад у меня диагностировали гепатит. Диагноз не подтвердился, все анализы показывают отрицательны й результат, но с тех пор мне нельзя быть донором.
Донорские акции и мероприятия мы проводили вместе с ребятами из Молодежного движения Республики Татарстан. В то время не было мессенджеров, зато были популярны бесплатные СМС. Раз в месяц приходили СМС с информацией о том, что нужна донорская кровь. Мы задумались: можно ли в Казани создать студенческую базу доноров крови, чтобы оперативно помогать людям. Эта идея была не нова и не гениальна. За годы работы в DonorSearch я видел такие базы сотнями в разных городах.
Другое дело, что у всех этих баз есть одна и та же ошибка: нужно управлять потоками доноров, а не заниматься их поиском
В 2010 году произошел бум соцсети «ВКонтакте», и я подумал, что вместо студенческой базы в Казани можно сделать всероссийскую базу. Для этого не нужно заморочек. База людей уже готова — само ВК, нужно только добавить графу «группа крови» в личной информации. Это позволило бы оперативно находить доноров, а не бездумно спамить просьбами сдать кровь с пометкой «Разошлите всем». Кстати, в донорстве до сих пор такие спам-рассылки практикуются чаще всего.
Сначала я пытался донести идею до Павла Дурова и отдать ее на аутсорс. Но достучаться было сложно. Тогда я основал группу, где предлагал всем использовать фичу «интересов» для поиска доноров. Уже тогда в ВК можно было искать людей по ключевым словам, которые они оставляли в графе «интересы». При нажатии на слово поиск выдавал всех, кто указал его именно в таком виде. Мы подумали, что нам нужен свой уникальный шаблон, который люди будут вписывать осознанно. Мы выбрали «группакрови». Если нужна была конкретная группа, то запрос выглядел так: «группакрови = 1пол».
Я потратил больше года на рассылку спама разным людям из донорских сообществ, чтобы набрать первые 2 000 человек. Это был волонтерский проект, я ничего не знал о предпринимательстве, не разбирался в донорстве, не знал всех нюансов сдачи крови. Мне было 24 года; я просто видел проблему, делал то, во что верил.
Появление DonorSearch
В 2012 году мой знакомый и будущий партнер предложил сделать приложение во «ВКонтакте». Туда он спарсил (переместил. — Прим. ред.) всю базу доноров. Теперь уже не нужно было объяснять, как попасть в базу проекта, как правильно вписать шаблонное слово. Достаточно было установить приложение и указать группу крови. Там же можно было искать доноров нужной группы в нужном городе. За год приложение набрало пять тысяч пользователей.
К 2013 году стало понятно, что надо выходить на весь рунет, создавать свой сайт. У нас были успехи в поиске доноров, была база доноров, но не было средств на развитие. В 2013 году мы выиграли грант StartFellows — 25 тысяч долларов. Программист всегда требовал деньги для развития проекта, и я всё, что находил, отдавал ему. В общем, неправильно распределял средства.
Хотя легко всё интерпретировать постфактум. У меня не было опыта в создании IT-проектов, но он же не появляется по щелчку в момент, когда появляются ресурсы.
Наличие ресурсов — просто возможность совершать очередные ошибки, на которых можно научиться чему-то новому
Сейчас на 750 тысяч рублей я мог бы сделать гораздо больше. Но опять же: я бы не знал об этом сейчас, если бы тогда всё сделал правильно.
В конце 2013 года у проекта были две черты:
- У нас совсем не было монетизации.
- Мы поняли, что система выходит за пределы России. Люди ищут доноров и в Украине, и в Казахстане, и в Белоруссии, и во многих других странах.
Поворот в деятельности, уход партнера и реорганизация сайта
Когда стартап находит какую-то «боль», он начинает ее решать. Если у «боли» нет спроса, то стартап может нащупать другую идею и поменяться. Мы начали с идеи поиска доноров крови. В 2014 году Служба крови дала фидбек, что мы приучаем граждан сдавать кровь, когда случается беда, а хочется, чтобы кровь сдавали регулярно и ее не приходилось искать вообще. Соответственно мы начали заниматься управлением потоками доноров и построением коммьюнити.
Тогда мы сделали поворот в деятельности DonorSearch и создали версию проекта, которая просуществовала до лета 2017 года. В ней совмещалась функциональность поиска доноров крови и личный кабинет донора, где можно вести учет своих донаций, планировать новые.
Прежняя версия сайта
В 2015 году мой партнер-программист перестал что-либо делать — всё сводилось к тому, что для реализации моих идей нужны миллионы рублей. В конце 2016 года он ушел из проекта. В 2017 году я рискнул своими накопленными 400 тысячами рублей, чтобы создать новую версию сайта. Сделал это, потому что появился спонсор — он собирался вложить в проект два миллиона рублей.
Я решил не дожидаться транша и начал реорганизацию сайта. Мы вложили все деньги в новый сайт и провели акцию с «ВКонтакте», после чего наше сообщество выросло с 30 тысяч до 300 тысяч подписчиков. Но внутри команды были проблемы, которые привели к невыполнению обязательств перед спонсором. Он ушел, но не стал нас топить, но я остался в трешовом состоянии: влез в долги на 100 тысяч рублей.
Бежать было некуда, и я продолжал делать то, что могу. Со временем появились другие ресурсы, и мы двинулись дальше. Было очень много других ошибок, которые до сих пор нам аукаются. Например, когда перезапуск сайта не удался. База людей — наше главное ядро, и переезды туда-сюда неизбежно привели к тому, что мы потеряли часть аудитории, ее пришлось реанимировать. Но сейчас с этим проблем нет, мы постоянно растем.
За годы развития проекта мы пробовали монетизацию через продажу мерча, но это не покрывало расходов на проект. Кто-то время от времени совершает покупку на сайте, значит минимальный спрос есть. Может, со временем раскрутим магазин, но пока он не позволил нам жить эффективно.
Еще мы запустили программу лояльности для доноров. Но и она пока не привела к монетизации — находится на уровне минимально жизнеспособного продукта. И мерч, и программу лояльности можно развивать, и мы займемся этим.
На данный момент мы постоянно находимся в поиске ресурсов. Смотрим, какие подходы «выстреливают», в их сторону и копаем. Пока ни продажа мерча, ни программа лояльности, ни пожертвования не выстрелили, но мы их не хороним. Основная задача — поиск крупного партнера, который обеспечит нас ресурсами. Тогда команда DonorSearch сможет расти и развиваться.
«Вложи рубль, и мир станет лучше»
Я не знаю, насколько сложно выживать НКО по сравнению с другими организациями. С теми, которые поддерживает государство, например. Другое дело, что социальными проектами люди занимаются не ради прибыли, а ради пользы людям.
Если в предприниматели идут люди предприимчивые, то в НКО чаще идут люди сердечные
И не факт, что в них есть предприимчивая жилка. Хотя НКО — это такой же бизнес. Здесь те же самые процессы: надо делать так, чтобы денег поступало больше, чем исходит. У НКО товар-услуга — условное «добро». Непонятно, как его оценить, кто за него будет платить. Часто НКО выживают за счет пожертвований. Это отдельное трудоемкое направление работы. Нужно сделать так, чтобы люди постоянно жертвовали.
Сложность в том, что люди не понимают, почему важно поддерживать наш проект, ведь мы напрямую не спасаем жизни, как это делают благотворительные фонды. Хотя и там всё не так однозначно: вы видите на сайте фонда фото ребенка и жертвуете 100 рублей, которые на самом деле переходят не ему. Они переходят фармацевтам, которые изготовят для него лекарство, инженерам, которые создадут коляску, и так далее.
Наше «лекарство» — это веб-сервис. Он мотивирует молодых людей сдавать кровь, которая затем попадет в больницу и будет перелита пациенту во время операции, без которой он может умереть. Слишком сложная цепочка. Проще перечислить деньги на сайте с фотографией ребенка. Так работает психология.
Предприятиям невыгодно инвестировать в НКО, потому что мы про социальные инвестиции. Условное выражение «вложи рубль — получишь тысячу рублей» изменяется на «вложи рубль, и мир станет лучше через несколько лет»
Поэтому мы ищем не инвесторов, а партнеров. Таких, которые готовы нам платить за вовлечение молодежи в общественно значимые дела.
Грант — это лотерея
Главный источник финансирования DonorSearch — гранты, и в этом проблема: они — нестабильный источник денег. Можно ли вкладывать зарплату в бюджет гранта, зависит от того, кто его дает. На самом деле, абсурдно считать, что люди могут долго работать просто так.
Конечно, бывает, когда благотворительностью занимаются жены обеспеченных людей. Для них это хобби, чтобы не скучать. Когда некоммерческая деятельность для человека основная, то у него не должен стоять вопрос о выживании. Если он будет получать 10 тысяч рублей и перебиваться хлебом и молоком, то работа станет крестом и обузой, нежели счастьем и удовольствием. Смысла в этом не будет.
Людям стоит воспринимать благотворительность такой же услугой, как товар в магазине или проезд в автобусе. Вы делаете пожертвование в 50 рублей, чтобы бездомные могли лучше жить. То есть вы платите и понимаете, что это сложная работа — помогать бездомным, и за это люди должны получать нормальную зарплату. В конце концов, мы ведь не думаем, сколько получает директор магазина, когда покупаем продукты на 500 рублей. А они получают явно не 30 тысяч, и даже не 50, я думаю.
Когда нет устойчивой модели финансирования, чем больше мы делаем, тем дороже стоит поддержание проекта. Если грант кончается, а новый мы еще не получили, то приходится держать проект за свой счет. Фишка в том, что одновременно могут действовать хоть десять грантов сразу, но грант — это лотерея. Пока их получается выигрывать не так часто.
Последние два года DonorSearch выигрывал по одному гранту от Фонда президентских грантов, примерно до трех миллионов рублей. Один раз нас поддержала «Татнефть» на 350 тысяч рублей. Есть мелкие выигрыши. Пока речи о стабильности не идет. Это скорее удача.
Главное — написать проектную заявку понятным языком. Нужно помнить, что ее проверяют эксперты, которые тоже люди. Они бывают разные, в разном настроении. Если заявка написана непонятно, человек может посчитать, что проект не стоит поддерживать. Часто эксперты оценивают проект в вакууме — им не важно, что происходило с проектом до гранта, важно — как заявка написана сейчас.
Команда DonorSearch и роль руководителя
У нас всегда была децентрализованная команда, основное ядро — плюс-минус 10 человек. Изначально проект вели просто активисты, доноры, люди, которые искали доноров для своих друзей или родственников. Через проект прошло много людей: кто-то из них для меня забылся, кто-то до сих пор с нами. Одно остается неизменным: если что-то идет не так, проблема не в команде — во мне.
Я руководитель, и я несу ответственность. У меня не получалось, возможно, и сейчас не совсем хорошо получается правильно направлять и руководить. Нужно ведь правильно ставить рабочие задачи, правильно давать обратную связь, чтобы не перегнуть палку, не демотивировать человека, правильно поощрять, чтобы никто не звездился. Нужно воспитывать команду, чтобы каждый человек в ней был не просто исполнителем, а проактивным лидером своего направления в проекте.
Каждый член команды должен чувствовать ответственность и кайфовать от того, что делает
Именно классно сработавшаяся команда достигает успеха в любом деле. Я стараюсь по минимуму вмешиваться в работу ребят. Могу только влезть в психологию, чтобы человек начал мыслить как предприниматель.
Самое сложное в управлении командой — это собранность и самодисциплина. Никто никогда не учил меня быть руководителем, тем более руководителем IT-проекта, и работать с командой. Чем больше она становится, тем больше управленческих ошибок я совершаю, и не понимаю, где именно совершаю. Думаю, это проблема большинства. Если сесть, задать себе вопросы и ответить на них, то можно всё переосмыслить. Но на это не всегда есть время.
Мы бежим, спотыкаемся, едем на велосипеде с квадратными колесами. Мы движемся с надеждой на то, что делаем значимую работу.
Можно, конечно, остановиться, подумать: «Как сделать колеса круглыми?». Но вернее спросить: «А мы туда едем вообще?»
Сейчас главная задача — бежать быстрее, ошибаться чаще, пока не нащупаем то, что будет более-менее устойчиво. Потом можно нанять эффективных менеджеров, исполнительного директора, который займется оптимизацией процессов. Ну, или я ошибаюсь. Значит будет очередной отрицательный опыт.
DonorSearch вырос быстрее, чем я мог себе представить
Наша задача — сделать так, чтобы обеспечить все центры крови нужным числом доноров на каждый день. Для этого нужно повышать имидж донора, пробуждать интерес у молодежи. Основное отличие DonorSearch от государственной службы доноров в том, что мы работаем уже не только с действующими донорами, но и формируем базу из тех ребят, кто пока не может сдавать кровь по возрасту. С 16 лет и старше мотивируем на первую донацию, вовлекаем на повторную и потом приобщаем к регулярным.
За девять лет работы в единственном верифицированном донорском сообществе рунета зарегистрировано 250 тысяч доноров. Благодаря DonorSearch спасли более одного миллиона жизней. Мы входим в 100 лучших проектов мира, которые используют цифровые технологии на благо социума.
DonorSearch вырос быстрее, чем я, и стал сложнее и дороже, чем я мог себе представить. Мне пришлось преодолеть множество внутренних барьеров. Например, раньше два миллиона казались невероятно большими деньгами, но теперь я вижу, как государство финансово поддерживает самые разные сервисы. Например, на развитие Службы крови с 2010 года потратили более шести миллиардов рублей. Красный крест России выигрывал 20 миллионов рублей на развитие донорства, хотя до этого организация практически не занималась этими вопросами.
Последние лет пять я живу между двумя состояниями: «дорогу осилит идущий» и «кобыла сдохла — слезай»
Пока есть гипотезы, в которые я верю, которые кажутся логичными и которые хочется проверить, у меня есть интерес и заряд доделать начатое. Может, проект в итоге не взлетит, но я хотя бы буду знать, что попробовал.
Для меня идеальная модель проекта выглядит так: DonorSearch устойчив без моего участия. Надеюсь, я всегда буду помогать напрямую или визионерским путем. Но хочу, чтобы проект был стабилен по всем ресурсам: финансовым, кадровым, техническим. Чтобы была команда, в которой каждый сотрудник заменяем, а не так, что один ушел и все порушилось. Хочу, чтобы был прогнозируемый бюджет. Чтобы он был основан не на том, что мы уговорили кого-то нас поддерживать, а потому что мы оказываем услуги, даем понятную выгоду.
Если мы создадим устойчивую модель в России и СНГ, то можно будет выходить дальше в мир. Не обязательно как DonorSearch, можно под другим брендом. Мы ведь не аналог Facebook, которая везде одна. Мы — платформа, которую можно разворачивать в любой стране с учетом местной специфики.
Мой маленький вклад в создание лучшего мира будет в том, что больше никому не придется переживать о нехватке донорской крови. Не будут откладываться операции, не будет маленький человек зависеть от своих социальных связей, чтобы найти доноров.
О семье и работе в НИИ
Я нахожусь в том возрасте, когда родителей уже нелогично называть семьей. Понятно, что я с ними общаюсь, раз в месяц мы видимся. Они нормально относятся к моей работе, как к любой другой. Чем-то занят — и хорошо.
Своей семьи пока нет. Если попытаться интегрировать ее в схему «НКО-НИИ», то у меня вообще не будет времени. То есть, наверное, можно совместить НКО и семью или химию и семью. Но химию, НКО и семью вместе — сложновато.
Нет, я не чайлдфри. Моя задача, как биологического существа, — оставить как можно больше копий своих генов. Для этого нужно встретить человека, который примет все ограничения, связанные с ведением проекта. Например, нестабильную зарплату, отсутствие большого числа времени и фокус на DonorSearch.
Через год-два я приду к тому, что это либо точно не работает, либо точно устойчиво. Если не работает, то устроюсь на другую работу и буду зарабатывать нормальные деньги. Если устойчиво, то система будет работать, и значит будут ресурсы и можно будет завести семью и воспитывать детей.
Напутствие
Каждое новое поколение человечества живет с новыми технологиями, которые появились на базе опыта прошлых поколений. Каждая из семи миллиардов жизней на планете — это попытка привнести новую идею. Каждый из нас осознанно или бессознательно участвует в голосовании за ту или иную технологию. Когда мы покупаем iPhone, мы голосуем за смартфоны от Apple, ведь если бы не покупали первый iPhone, не было бы и одиннадцатого.
Важно осознать, что каждое наше действие — это поддержка идей других людей. И за этими идеями были миллионы других идей, которые не удались. Тогда легко представить, что любую идею из головы можно пустить в рынок. Если она найдет отклик, то можно будет сделать устойчивый продукт. Если не найдет — ничего страшного, другие люди посмотрят и поймут, что так не работает. Сделают что-то другое, что будет работать.
Неизбежно мы идем к миру, который становится всё лучше и лучше. Не обязательно каждому заниматься всеми технологиями и разбираться во всём сразу. Если человек хорошо понимает юриспруденцию, то он может сделать вклад в нее. Биолог — в биологию, физик — в физику. Каждый — немножко в своем направлении.
Важно быть счастливым в том, что делаешь, и позволять другим людям пробовать новое, даже если это новое не нравится тебе. Нужно позволить случиться многообразию — только оно делает всё устойчивым в долгосрочном плане.
О видении и смысле жизни Руслана Шекурова вы можете подробно прочитать в его статье для TJournal. Также Руслан всегда готов ответить на ваши вопросы: Вконтакте, Facebook.
Текст: София Бармина
Коллаж: Дарья Токарева
Фотографии предоставлены героем
