Донорство крови и донорство костного мозга — взаимосвязанные и отчасти похожие друг на друга процедуры. Вместе с этим доноров костного мозга (в том числе потенциальных) в России в разы меньше, чем доноров крови. Во многом это связано со страхом перед процедурой донации: многие до сих пор считают, что костный мозг забирают из позвоночника. На самом же деле костный мозг берётся либо из тазовой кости, либо — что сейчас наиболее распространено — из периферической крови. Такая донация называется донацией гемопоэтических стволовых клеток (или же кроветворных клеток) и не сильно отличается от донации крови или её компонентов. Команда DonorSearch встретилась с сотрудницей биотехнологической компании BIOCAD Елизаветой Дорониной, которая в апреле 2025 года стала донором гемопоэтических стволовых клеток. Мы расспросили девушку обо всех тонкостях, связанных с донацией кроветворных клеток именно таким способом, а также ответственности, к которой следует быть готовым каждому человеку, который решит вступить в регистр доноров костного мозга.
Расскажите немного о себе. Кем работаете? Какие у вас есть хобби и увлечения помимо работы?
В декабре прошлого года было шесть лет, как я работаю в BIOCAD. Долгое время я была химиком-синтетиком и занималась фармацевтической разработкой продуктов. В чём суть: есть какая-то целевая молекула, которая должна стать лекарством, и я была разработчиком технологии для этой молекулы. Я отвечала за то, как её получить, как сделать так, чтобы она была нужной чистоты, и как потом масштабировать это на производство.
Недавно меня повысили. Теперь я владелец продукта, то есть человек, который курирует разработку нескольких фармацевтических продуктов. У меня всегда была приверженность заниматься наукой, и разработка фармацевтических продуктов — это та сфера, где эту науку можно применить, где у неё будет практическое значение. То есть ты понимаешь, что конечный получатель твоего продукта — это человек, и это невероятно вдохновляет.
В целом моя работа отчасти и есть моё хобби, но если говорить о каких-то увлечениях, которые не связаны с ней, то я люблю ходить в горы. Причём в разных вариациях: это может быть просто хайкинг или же чуть более страдальческий путь, когда ты идёшь куда-то с рюкзаком и палаткой. Люблю также скалолазание. Из таких не совсем тривиальных вещей, которыми я люблю заниматься, могу назвать строительные и ремонтные работы. У нас с мужем есть дом, который мы построили сами с нуля. Все работы, которые в нём проводились, сделаны нашими руками. И это был достаточно творческий процесс.
Фотография из личного архива Елизаветы Дорониной.
Когда и почему вы решили стать донором крови?
Первый раз сдать кровь я попробовала, когда училась в аспирантуре: сходить на донацию мне предложил одногруппник. Я подумала: «А почему бы и нет?» На тот момент я даже свою группу крови не знала, но всё же записалась в какой-то ближайший центр недалеко от дома и сходила на свою первую сдачу крови. Я сильно почему-то переживала, что у меня будет недостаточный вес, но всё оказалось в порядке. Потом я ещё пару раз ходила сдавать кровь таким образом, а потом устроилась в BIOCAD и старалась посещать донорские акции, которые регулярно проходят внутри компании. Я сдаю только цельную кровь, сейчас у меня около восьми донаций.
В 2022 году BIOCAD впервые организовал акцию, когда помимо обычной сдачи крови можно было [сдать кровь, чтобы] вступить в регистр [доноров костного мозга]. Компания также организовала новостную рассылку о том, что это вообще такое и как проходит донация [костного мозга]. У меня никогда не было стереотипного представления, что «донорство костного мозга = иголка в спину». Однако каких-то нюансов про эту процедуру я не знала, поэтому история про аферез и про донорство таким способом для меня было большим открытием*. Когда я почитала про эту процедуру, я подумала: «Похоже, это не сильно отличается от обычной сдачи крови». Понятно, что это дольше по времени, но в целом особых усилий это от тебя не требует. И тогда я решила вступить в регистр. Это было осенью 2022 года. В моём случае с момента вступления и до момента совпадения с реципиентом прошло около двух лет.
Как вы отреагировали, когда узнали, что появилась возможность стать донором кроветворных клеток?
Тот день, когда мне позвонили [из регистра], был достаточно загруженным. Я была на работе, первый звонок поступил утром. Он был с московского городского номера, и я не стала брать трубку: подумала, что спам. Где-то в обед звонок повторился, но я не взяла трубку, потому что была на встрече. Я обратила внимание, что это был тот же номер. Решила погуглить и увидела, что он принадлежит университету Пирогова (имеется в виду Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н. И. Пирогова; на его базе осуществляет свою деятельность одноименный регистр доноров костного мозга, созданный в 2019 году и входящий в состав Федерального регистра доноров костного мозга; в 2022 году во время донорской акции в BIOCAD Елизавета вступила именно в этот регистр — прим. ред.). Я подумала, что меня, наверное, хотят пригласить на какую-то конференцию или поучаствовать в качестве жюри на каком-нибудь научном мероприятии. Тогда я для себя решила: «Хорошо, если позвонят ещё раз, я возьму трубку».
В третий раз мне позвонили где-то часов в пять. Я ответила, и первое, что меня спросили, было: «Как вы себя сейчас чувствуете?»
Я помню, что я шла по коридору и слышала, как стучит сердце, потому что это казалось чем-то невероятным. Я пыталась вспомнить, когда именно вступила в этот регистр, сколько времени прошло. Мне кажется, больше всего в этот момент я испытывала удивление. Когда ты вступаешь, тебе говорят, что шанс стать донором костного мозга очень маленький. Мне казалось, что у меня в какой-то момент эти цифры с процентами мелькали перед глазами.
[Во время разговора] мне задавали вопросы про состояние здоровья, изменилось ли что-то за прошедшее время. От меня не требовали ответа здесь и сейчас, сказали, что нужно всё обдумать. Предупредили, что если дам согласие, то необходимо будет повторно пройти типирование.
Мы поговорили, я сказала, что как вернусь домой с работы, то всё обдумаю и позвоню. Но уже в тот момент я для себя начинала продумывать дальнейшие шаги и пыталась прикинуть, куда поеду на типирование, как буду совмещать донацию с работой и как расскажу о своём решении родственникам. То есть в моей голове ответ да был уже тогда.
В феврале 2025 года мне позвонили и сказали, что реципиент готов к пересадке, поэтому нужно ехать в Москву.
День донора в BIOCAD. Фотография из личного архива Елизаветы Дорониной.
Как ваши близкие и коллеги отнеслись к тому, что вы станете донором кроветворных клеток?
Самое сложное было рассказать об этом мужу, потому что он как раз из тех людей, которым кажется, что процедура донации — это сложная операция. С ним у нас была длительная дискуссия, но это скорее было связано с тем, что он просто переживал за меня. Что касается друзей и коллег, то все, кому я об этом говорила, отнеслись к новости достаточно позитивно.
Я переживала за то, как буду совмещать донацию с работой: на тот момент у меня были важные проекты, за которыми нужно было постоянно следить.
Я решила поговорить с директором департамента, зашла к нему в кабинет с фразой: «Что ты знаешь о донорстве костного мозга?» (смеётся)
Мы с ним побеседовали и спланировали, как мы всё организуем. Я поехала в Москву и до момента, когда мне начали делать уколы, работала удаленно. А на момент уколов и донаций у меня был оформлен больничный.
Сколько времени заняла подготовка к донации и сама процедура забора клеток?
Я приехала в Москву за десять дней до того, как мне начали делать уколы. Меня поселили в гостиницу при детской больнице университета Пирогова. На следующий день я пошла сдавать анализы, пообщаться с координаторами и врачом-трансфузиологом, который впоследствии проводил саму донацию.
Через пару дней начали приходить результаты, они были хорошие, поэтому мне начали делать уколы [для стимуляции выработки клеток костного мозга]. Это заняло ещё пять дней. Суммарно я там провела две недели и один день.
Как проходила сама процедура? Какие были ощущения и самочувствие во время забора клеток?
[Перед началом уколов, стимулирующих выработку гемопоэтических клеток] меня предупреждали, что может быть ломота в теле, что может подняться температура. Мы с врачом также проговорили вероятность обострения аллергии. По итогу у меня на третий день уколов болел крестец. Это было тянущее ощущение, которое в общем-то снялось простым нурофеном: я добыла таблетку, и всё прошло. Из каких-то побочных явлений это было, пожалуй, единственное. При этом я не особо меняла свою жизнь: я продолжала работать, ходила куда-то погулять.
Что касается самой донации, здесь мы тоже заранее проговорили всё, что может пойти не так. Например, трансфузиолог предупреждал меня о том, что может быть реакция на антикоагулянт. Антикоагулянт нужен, чтобы взятая из вены кровь не сворачивалась в аппарате, однако у него есть побочный эффект — он выводит из организма кальций. Особенно заметно это проявляется у женщин. Из-за этого может быть онемение лица и ощущение вибрации в теле.
После этого мне очень заботливо и нежно ввели катетеры в обе руки, и процедура началась. Первые пару часов никакого дискомфорта не было: я могла спокойно разговаривать, ко мне постоянно подходили то координатор, то врач. Все следили за тем, как я себя чувствую. Мы даже разговаривали про прибор [с помощью которого забираются клетки костного мозга], потому что мне, как химику, было интересно, как он работает.
Меня предупредили, что процедура долгая, поэтому я скачала себе режиссёрскую версию «Властелина колец» (режиссёрская версия фильма «Властелин колец» длится около двенадцати часов, — прим. ред.). Подумала, что это отличный шанс её пересмотреть. За время донации первую часть фильма я досмотрела (смеётся).
Спустя пару часов [после начала забора клеток] у меня появилась цитратная реакция на антикоагулянт, организм начал реагировать на недостаток кальция в организме: появилось то самое онемение и вибрации. Я сказала об этом врачу, мне ввели кальций, чтобы это нейтрализовать. Все последующие часы мы так и проводили: я начинаю ощущать онемение, мне водят кальций, всё отпускает, а потом по новой. Такой вот цикл.
Моя донация длилась около шести часов. Это было связано с тем, что у меня настимулировалось недостаточно гемопоэтических клеток, поэтому пришлось полежать подольше. Перед процедурой донору ничего не говорят про реципиента, кроме веса, потому что от этого зависит длительность процедуры: гемопоэтические клетки набираются именно на килограмм веса. По-хорошему, мне нужно было находиться там не шесть часов, а чуть дольше, чтобы не только нужное [для трансплантации] количество клеток набрать, но и запас — обычно трансплантационные центры запрашивают клетки с запасом. К сожалению, его мы не добрали: трансфузиолог обратила внимание, что я борюсь с цитратной реакцией, поэтому было принято решение заканчивать процедуру.
В этот момент я просто разревелась: настолько мне было обидно. Я была готова к тому, что со мной может произойти что угодно: что буду плохо переносить уколы или что у меня будут тонкие вены, и мне не смогут вставить туда катетер. А потом я легла, всё сначала было хорошо, и вдруг началось.
Я просто лежала, представляла в голове эту молекулу цитрата натрия и думала: «Ты такая маленькая и такая противная! Столько проблем сделала!» (смеётся)
К концу процедуры онемение чувствовалось не только в лице, но и в руках и в ногах. Но на следующее утро после донации ничего этого уже не было.
Как проходило восстановление после донации? Что рекомендовали врачи?
Основная рекомендация — хорошо питаться и не активничать, то есть вести спокойный образ жизни, потому что какие-то физические нагрузки первое время будут тяжело даваться. Я очень хорошо это на себе ощутила: например, в обычной жизни я быстро хожу, но в последние пару дней, когда мне делали уколы, я заметила, что начала ходить медленнее, двигаться быстрее было физически некомфортно. Несколько дней после донации я тоже ходила достаточно медленно, размеренно. Но когда я вышла на работу спустя шесть дней после донации, то осознала, что всё нормализовалось: я шла до работы в своём обычном темпе, и мне было комфортно.
Также [от врачей] была рекомендация пропить мультивитаминный комплекс. В моём случае я приобрела кальций, потому что из-за цитратной реакции у меня его довольно много вымылось, и я подумала, что нужно этот дефицит восполнить. Также врачи предупреждают, что через месяц после донации нужно повторно сдать кровь, чтобы посмотреть, стабилизировались ли показатели.
Спустя месяц после донации я могу сказать, что физически не ощущаю какого-либо дискомфорта. Более того, в прошлое воскресенье я впервые в жизни попробовала дайвинг, и всё прошло отлично!
Фотография из личного архива Елизаветы Дорониной.
Какой совет вы можете дать тем людям, которые хотят вступить в регистр, но по каким-то причинам откладывают это решение? Например, из-за страха.
Если говорить о страхе, то, мне кажется, что он часто рождается именно от незнания, от того, что ты не понимаешь, что тебя ждёт. В моём случае было очень полезно детально погрузиться в весь процесс и понять, что он из себя представляет и какие там есть нюансы. Одним из самых полезных решений было почитать про опыт доноров на каких-то сайтах и форумах, потому что там реальные истории реальных людей. Мне кажется, что было бы неплохо организовывать встречи людей, которые хотят вступить в регистр, с реальными донорами. Мой координатор [которая меня сопровождала до, во время и после донации] — сама донор костного мозга. Когда ты видишь донора, живого, здорового и улыбающегося, страх быстро проходит.
Решение о вступлении в регистр — это очень личный момент. Тут сложно сказать, стоит ли с кем-то советоваться на этот счёт, потому что, например, родственники будут сильно переживать за тебя. Иногда бывает так, что ты хочешь найти у них поддержку, но по итогу находишь что-то обратное. Что помогло мне [когда я принимала решение о вступлении в регистр доноров костного мозга]? Я проанализировала своё физическое состояние, потому что это самое важное. Не нужно геройствовать и вступать в регистр, имея какие-то заболевания и говоря при этом: «Я хочу сделать доброе дело, поэтому закрою на это глаза». Это не очень правильно. К решению о вступлении в регистр подходить нужно трезво, оценивать своё физическое и моральное состояние — тоже.
Следующий совет касается именно самого вступления в регистр. Когда человек принимает такое решение, то ему нужно понимать: да, вероятность стать донором костного мозга маленькая, но в какой-то момент тебе могут позвонить и спросить, готов ли ты идти дальше. И, мне кажется, ответ на этот вопрос нужно дать себе в тот момент, когда ты только вступаешь в регистр. Пообщавшись с координаторами и руководителем регистра, я узнала, что бывают ситуации, когда люди [вступившие в регистр] отказываются быть донорами. В тот момент, когда они вступали в регистр, они думали, что шанс стать донором у них небольшой, но когда по итогу столкнулись с этим, то, к сожалению, отказывались. Понятно, что я не говорю про отказы, которые случаются по состоянию здоровья: есть вещи, которые от нас не зависят, и с этим ничего сделать нельзя. Но вот вопрос моральной готовности — другое дело.
Хотели бы вы встретиться с реципиентом, когда у вас появится такая возможность?
Да, я бы хотела встретиться, если это будет обоюдное желание. Я знаю, что иногда реципиенты отказываются от встреч, так как для них история с пересадкой костного мозга проходит гораздо сложнее и тяжелее. Поэтому, выйдя в ремиссию, они не хотят об этом вспоминать, говорить и тем более видеться с человеком, который является напоминанием о болезни. Если реципиент захочет, то я с радостью встречусь. Это уникальный опыт, не думаю, что подобная встреча может быть сравнима с какими-либо другими.
Такое бывает редко, но всё же: если случится так, что вы совпадёте ещё раз уже с другим реципиентом, станете ли вы донором во второй раз?
Я думала над этим вопросом. Конечно, тут вероятность получается ещё меньше, но она также есть, особенно учитывая тот факт, что я не вышла из регистра. Поэтому потенциально я к этому готова. Нужно будет только кальций попить перед этим, чтобы всё было в порядке (смеётся).
*Более подробную информацию о способах, которыми производится забор костного мозга, можно найти здесь. Информацию о том, как функционируют регистры и как они производят набор потенциальных доноров костного мозга, ищите здесь. Ознакомиться с историями доноров и реципиентов костного мозга можно в специальном разделе нашего журнала.
P.S. У нас в DonorSearch есть одно правило. В конце интервью с кем-либо мы обязательно задаём вопрос: «О чём мы вас не спросили, но вы бы хотели этим поделиться?» Зачастую ответ является невероятным дополнением ко всему интервью и помогает раскрыть человека с новой стороны. Так случилось и с Лизой.
Я бы хотела выразить восхищение людьми, которые этим занимаются [работают в регистрах доноров костного мозга]: это действительно сложная с моральной и эмоциональной точки зрения работа. То, как они общаются с потенциальными донорами, как собирают все данные, с чем они сталкиваются в процессе… Все врачи и координаторы, которых я видела и с которыми я общалась, — донор костного мозга и аналитик регистра доноров костного мозга Пироговского Университета Минздрава России Алина Аржанова, донор костного мозга и заместитель руководителя регистра доноров костного мозга Пироговского Университета Минздрава России Ксения Дюжина, врач-трансфузиолог Анна Белова и руководитель регистра доноров костного мозга Пироговского Университета Минздрава России Тигран Мурадян — потрясающие люди, к которым я испытываю колоссальное уважение.
То же самое могу сказать про BIOCAD. Если быть честными, то люди — существа ленивые. Когда нужно куда-то специально записаться, потом доехать до этого места, простоять в очереди, сдать кровь — это выглядит тяжело. Но когда акции по сдаче крови проводятся на работе, когда сама компания тебя в этом поддерживает, это гораздо проще. И за это также хочется сказать спасибо, потому что если бы той акции не случилось, то не факт, что я бы вступила в регистр доноров костного мозга. Так что это действительно полезная работа.
Когда у меня уже была назначена дата приезда в Москву, я начала слушать подкасты, смотреть видео и читать форумы, посвящённые донорству костного мозга. Из них я узнала о том, насколько маленький в России регистр. Количество людей в стране — колоссальное, количество разных народностей, национальностей и этнических групп — тоже. И для того, чтобы регистр доноров существовал в полном виде, нужно бóльшее количество потенциальных доноров [чем есть сейчас]. Но меня порадовало, что ситуация немного меняется. Когда я проходила донацию, координатор рассказала, что в 2025 году я у них уже четвёртый донор. Причём количество донаций растёт в геометрической прогрессии: раньше бывало так, что донором становился только один человек в год, а сейчас я была уже четвёртой только за первые четыре месяца. Для сотрудников регистра это, конечно, огромная радость, потому что для всех людей, кто болеет и кому эта донация нужна, это огромный шанс на то, что они смогут жить дальше.
Я сдавала кроветворные клетки для реципиента из России. Когда я читала про донорство костного мозга, я, естественно, читала и про этнические группы, и про то, что чаще всего донора можно найти из той же этнической группы и региона, что и реципиент. В этом случае шансы, что группа генов совпадёт, гораздо выше. И это особенно интересный момент, потому что я приехала в Россию из Казахстана. Я выросла в этой стране и жила там какое-то время, а в Санкт-Петербург приехала в 18 лет учиться. И если всю эту историю ещё раз прокрутить, то это получается ещё бóльшая невероятность [что всё так совпало].
